Реферат. Динамика экспрессивных конструкций. 2013

Качайте реферат бесплатно! Не забывайте проставлять ссылку на наш сайт.


Обращаясь к вопросу о сущности экспрессивных синтаксических конструкций, следует остановиться на соотношении устных расчлененных конструкций и письменных, книжных. Часто говорят, что в основе экспрессивных конструкций письменной речи лежит разговорный субстрат. Однако этот субстрат в устном синтаксисе выполняет иные функции, чем в письменном. В ходе наблюдений над реально звучащей речью удалось провести границу между синтаксическими построениями, которые вызваны именно устной формой речи (спонтанностью, неподготовленностью), и употребляемыми преимущественно в устной речи синтаксическими конструкциями, построение которых не вызвано формой речи, но которые все равно осознаются как разговорные, где бы они ни употреблялись. Сравним два типа конструкций: 1) Дождь. Дождя не обещали; Матч Куба - Бразилия, который стоит в центре соревнований, он разочаровал любителей футбола; 2) Вот праздник так праздник-, Шел-шел и пришел-, Всем пирогам пирог; Чем не жизнь? Ай да жена!
Построение конструкций первого типа определяется тем, что они употреблены в устной речи. Это так называемые двойные подлежащие, создающие сегментированную конструкцию: называется предмет речи, а в следующем предложении название или повторяется, или замещается личным местоимением (дождь - дождя, матч - он). Сама форма устной речи позволяет использовать такое излишество, чтобы лучше довести информацию до слушающего. Иногда, возможно, это связано и с особенностями речи говорящего: он уже назвал предмет речи, а основное предложение еще не сформулировано. Подобные конструкции настолько типичны для устной речи, что они употребляются автоматически: ни говорящий, ни слушающий не замечают особенностей их построения. Это очень заметно в устной речи образованных людей: Статья эта, о которой вы говорите, она была в «Вопросах языкознания»; Причастия страдательного залога, они образуются от переходных глаголов. Такие конструкции, по аналогии с терминами фонологии, называют слабыми, т.е. позиционно зависимыми, обусловленными формой речи.
В конструкциях второго типа оттенок разговорности чувствуется всегда, употреблены ли они в устной речи или в письменном тексте. Их «разговорность» позиционно независима, и такие построения называют сильными элементами речи [9, 22]. В устной речи они отличаются от слабых элементов тем, что стилистически отмечены: в них особо подчеркнуты не только субъективно-модальные оттенки, но и эмоциональные (или экспрессивно-модальные). Слабые элементы речи обнаруживают себя преимущественно в синтаксисе, в то время как сильные элементы наиболее заметны в лексике и фразеологии. Сильные элементы разговорной речи, не имея осознанно воздействующей функции, не направлены на адресата, а скорее служат для самовыражения говорящего (ср. разделение Ш. Балли аффективной функции на две цели - выражение субъективного мира говорящего и использование соответствующих языковых средств для воздействия). Употребление сильных элементов устной речи может оказать воздействие на слушающего, однако это не будет осознанным шагом со стороны говорящего. Характерно, что во многих работах по синтаксису разговорной речи вначале анализировались (в значительной степени на основании письменных источников) именно сильные ее элементы, а затем (на основе анализа записей реальных устных высказываний) - по преимуществу слабые.
Для Ю.М. Скребнева предметом анализа стал разговорный синтаксис, наблюдаемый по письменным источникам (речь литературных персонажей). Сравнивая материал английского, немецкого, французского, испанского, польского и русского языков, Скребнев стремится выявить общезначимые для сравниваемых языков черты. Автор заранее предполагает, что эти черты зависят от экстралингвистических характеристик разговорной речи, о которых говорили еще Л.В.Щерба и Л.П. Якубинский. Это диалогическая структура текста, эллиптивность конструкций и т.п., что не очень тесно связано с национальной спецификой грамматического строя отдельных языков. И автор выявляет эти общие черты. Естественно, что синтаксические модели, свойственные русской синтаксической системе как ее сильные элементы (типа Ехать так ехать; Вот так праздник!) и носящие национально-своеобразный характер в поле зрения автора не попали.
Все модели автор делит на две большие группы. Первая группа демонстрирует экспликационную специфику устного синтаксиса; сюда относятся расчленение (парцелляция), разного типа сегментация, повторы и т.п., в целом избыточные материальные элементы. Вторая группа демонстрирует импликационную специфику. Сюда относятся эллипсис, различного рода грамматическая неполнота и т.п., в целом экономные формы синтаксиса. Описание обеих групп синтаксических явлений показывает их сходство с теми экспрессивными конструкциями, которые изучены на материале русского языка, но как формы письменной, книжной речи. Выводы Скребнева, универсальные для рассматриваемых им языков, объясняются тождественностью экстралингвистических условий, которые автор интересно трактует. Для экспликативных тенденций важны такие субъективные характеристики разговорной речи, как спонтанность и эффективность устного общения; для импликационных тенденций - ситуативность и диалогичность, имеющие объективный характер при устном общении. Автор считает отмеченные им закономерности общими, которые могут быть детализированы с учетом специфики грамматического строя именно при изучении записей звучащей речи на каждом из языков. Можно сказать, что Скребневым описаны слабые элементы разговорной речи в их репродукции в художественном тексте.
Лишь номинативные предложения трудны для подобной интерпретации. Современное употребление «классических» но- хминативных предложений (т.е. без приглагольных распространителей - дополнений, обстоятельств) типа Зима; Поздняя осень отмечается преимущественно в книжной речи, прежде всего в художественной прозе и поэзии: Ночь. Улица. Фонарь. Аптека (Бл.). И хотя отдельные семантические типы номинативных предложений употреблялись в древнерусских текстах, что свидетельствует об их исконности в русском языке, в современных записях разговорной речи номинативные предложения не отмечены как распространенные или характеризующиеся как слабые элементы речи. Предложения же с приглагольными распространителями стилистически нейтральны и широко распространены как в древнерусских текстах, так и в современном языке: Скоро ночь. Вон улица. Наверху фонарь. За углом аптека и т.п. Они отличаются от «классических» и структурно, и семантически, и генетически. И хотя в некоторых современных грамматиках, например в «Русской грамматике», они трактуются как номинативные предложения с детерминантами, их отличие от «классических» предложений прослеживается четко. Правда, есть мнение, что предложения без детерминантов являются редуцированными производными от предложений с детерминантами [2]. Однако, даже приняв эту точку зрения, мы не можем считать предложения с детерминантами устным субстратом номинативных предложений без глагольных распространителей, ибо их функционирование не связано с разговорной речью.
Тем не менее экспрессивное воздействие «классических» номинативных предложений несомненно, и оно увеличивается в случае создания цепочки таких предложений. Часто в цепочку включаются и предложения с обстоятельствами, но общее назначение подобных цепочек — создание описательных (реже—повествовательных) текстов со значительной долей экспрессии. «Цепочечное» соединение номинативных предложений может быть и средством создания иронии:
Мама, сказка, каша, кошка, книжка, яркая обложка, Буратино, Карабас, ранец, школа, первый класс, грязь в тетради, тройка, двойка, папа, крик, головомойка, лето, труд, река, солома, осень, сбор металлолома, Пушкин, Дарвин, Кромвель, Ом.
На первой ступени вхождения устных конструкций в литературный язык они копируются в речи персонажей художественных произведений, но это не копия реальной разговорной речи. И дело не только в трудности передачи устной речи на письме из-за невозможности ее точно зафиксировать. Передача всего речевого потока, иногда плохо расчлененного, с нечеткими границами предложений, повторами, перебивами речи и вставками, практически невозможна в художественном диалоге [25, 23, 27]. Кроме того, далеко не все особенности разговорного синтаксиса в равной степени имитируются писателями в художественных диалогах. Легче других, например, имитируются порядок слов, присоединительные и вопросительные конструкции. Но очень многие черты разговорного синтаксиса практически не передаются в художественном тексте.
Итак, на первой ступени отдельные конструкции разговорного синтаксиса представлены в художественных произведениях в качестве имитации разговорной речи: - А к дочери-то почему не едешь? - Куда-а! Сами ютятся там на пятачке... Жила. Внуки-то маленькие были, жила. Измучились. Все измучились. А теперь уж ребятишки-то в школу пошли, так я уж рада-радешенька, хоть мне эту избенку купили. Свой-то дом в Буланихе я продала. Когда дочь-то замуж вышла, продала. Крестовый дом был, сто лет ишо простоит. Продала, што сделаешь. Им на копиратив надо, а где взять? (Шукш.). В данном отрывке представлены как слабые, так и сильные элементы разговорной речи; к слабым относятся вопросительные и парцеллированные конструкции, лексические повторы. При включении в текст структурных изменений в устных конструкциях не происходит; с точки зрения синтаксической организации они совпадают с соответствующими конструкциями разговорного синтаксиса, насколько это возможно при имитации. Но, как и при всякой имитации, они становятся стилистически отмеченными как чужеродные синтаксические элементы. На первой ступени это сильные элементы письменной речи; они отличны от слабых элементов, которые связаны с синтаксической организованностью, логизированностью письменного повествования.
Вторая ступень вхождения устных конструкций в литературный язык - это употребление разговорных конструкций в авторской речи, обычно художественной и публицистической. Этот процесс сопровождается уже изменениями - обязательными стилистическими и возможными структурными. Именно на второй ступени вхождения в письменную речь и создаются экспрессивные синтаксические конструкции. Сущность проявления экспрессии состоит в том, что конструкции становятся синтаксическим элементом художественной речи, который имеет целью не столько имитировать устную речь, сколько воздействовать на читателя. При использовании экспрессивных конструкций усиливается авторское начало, что связано с такими современными формами повествования, которые включают элементы несобственно-прямой речи.
Очень часто при употреблении экспрессивных синтаксических конструкций в авторской речи мы встречаемся с различного рода подтекстом, типология которого, к сожалению, не разработана: вопросительные и восклицательные конструкции в монологе - передача несобственно-прямой речи, парцелляция - часто ирония, именительный представления - известная патетика, цепочки номинативных предложений - создание впечатления внешней фрагментарности событий и т.п. Например: Сколько же можно на одного больного! Сколько же осложнений на одного! За что? Наваждение! И операция и после операции. Конечно, катетер был не в вене, и все, что хотели вводить в кровь, накапливалось в плевральной полости (Кр.); Любовь и война... Не иссякает эта тема в нашей литературе (газ.); Они приехали в два часа пополудни. Жара. Барабаны. Флейты. Золотые английские кареты, покрытые белым лаком. Форейторы в конюшне кормили лошадей (B.C.).
По преднамеренности употребления экспрессивные конструкции могут быть сопоставлены с иллокутивными, которые не рассматриваются как наслоения целенаправленности акта говорения на его пропозициональное содержание (утверждение, вопрос, предупреждение, уверение и др.)1. Отличие в использовании экспрессивных и иллокутивных конструкций состоит, во-первых, в обязательности иллокутивных конструкций вне зависимости от формы речи (устная или письменная, художественная или деловая и т.п.) и функциональной ограниченности экспрессивных; во-вторых, в обязательной стилистической отмеченности экспрессивных конструкций при обычной неотмеченности иллокутивных; в-третьих, в большей опоре экспрессивных конструкций на определенную синтаксическую модель. Участие лексической семантики, по-видимому, характерно и для иллокуции и для синтаксической экспрессии. По наличию же подтекста экспрессивные конструкции напоминают косвенные речевые акты (ср. Закройте форточку как выражение иллокутивного акта побуждения и Не могли бы вы закрыть форточку? как косвенный акт выражения побуждения), хотя функциональные различия остаются. Наиболее существенны отличия экспрессивных конструкций от иллокутивных и особенно косвенных речевых актов в семантической сфере. Разновидности так называемых подтекстовых значений экспрессивных конструкций (например, ирония, патетика, оценка, авторизация), возможно, в отдельных случаях могут соприкасаться со значениями иллокутивных намерений, однако неразработанность типологии семантики и подтекста. и иллокутивных актов не позволяет увидеть отчетливо эту близость или расхождение.
Изменение стилистической тональности и приобретение экспрессивного значения связано с нарушением синтетичности русского письменного синтаксиса за счет более редких аналитических конструкций. Устный же синтаксис изобилует расчлененными построениями, они для него типичны. Поэтому понятие экспрессивного синтаксиса мы связываем именно с авторской письменной речью. Е.А. Иванчикова, напротив, даже на уровне речи персонажа подразделяет формы синтаксиса, создающие изобразительность, на «разговорные» и «экспрессивные»: «Если разговорные синтаксические формы служат средством имитации непосредственности процесса самовыражения героя, то приемами экспрессивного синтаксиса передается высокая степень интенсивности чувств героя, сопровождающих его исповедальное повествование» [16, 87]. Однако мы понимаем синтаксическую экспрессию более узко, свзывая ее с авторским повествованием и конструктивным принципом—различными видами синтаксической расчлененности, или ослабления синтагматических связей.
Во многих случаях на второй ступени вхождения устных конструкций в письменную речь наблюдаются и структурные изменения. Структурные возможности экспрессивных конструкций могут значительно расширяться по сравнению с соответствующими прототипами устного синтаксиса. Этого не учитывают некоторые исследователи, предполагающие отсутствие генетической связи между параллельными образованиями (устной и письменной экспрессивными конструкциями) и заимствованный характер книжных экспрессивных построений, например, именительного представления или обособленных определений, которые в начале прошлого века оценивались как галлицизмы [9]. Упускается из виду, что при вхождении в письменную речь экспрессивная конструкция расширяет свои структурные возможности и на фоне этих конструктивных изменений, одновременных с интонационными и стилистическими, книжная «параллель» действительно далеко отходит от устного субстрата (например, резкие интонационные изменения в именительном представления по сравнению с двойным подлежащим). Здесь уместно вспомнить слова Е. Куриловича: «Экспрессивность в точном смысле термина - это активная сила, обусловливающая эволюцию языка» [21, 43]. Изменения конструктивного плана четко прослеживаются в некоторых видах сегментированных структур, в конструкциях с лексическим повтором, в вопросительных конструкциях в монологе. Вспомним, что именно в монологической речи появились риторические вопросы, потерявшие первичную вопросительную функцию и ставшие стилистико-синтаксическим приемом.
Конструктивных изменений может и не быть, но все равно в литературный язык входит расчлененная конструкция, противопоставленная и синонимичная его синтетическому варианту.
3. Третья ступень вхождения устных конструкций в письменный синтаксис знаменуется только стилистическим сдвигом, который выражается в нейтрализации экспрессивного оттенка, чему способствует распространение той или иной конструкции в таких разновидностях письменной речи, как научно- популярный, научный или публицистический стиль. Возможно ослабление экспрессивного оттенка и в художественных и в публицистических текстах: А подросток - каковы его взаимоотношения с телевизором? (газ.); Правильно говорят: опыт учит. Но учит он по-настоящему лишь тогда, когда в этой работе есть какая-то система (газ.). Нередко повышенная частотность отдельных синтаксических моделей приводит к образованию синтаксических клише. Оценка их стилистической значимости расходится: одни называют подобные явления псевдоэкспрессией и оценивают употребление штампов как стилистическую ошибку [7]; другие, напротив, считают, что многие из штампов целесообразны как строевые элементы (клише) газетной речи [55].
Употребление некоторых конструкций в научном языке свидетельствует об ослабленности или отсутствии экспрессивного оттенка: Двоеточие: подчинение или сочинение? (название статьи); Стираются всякие дифференциальные знаки между разными значениями литературности. Вот как С.П. Обнорский в своей работе... трактует понятие литературного языка...
Экспрессивные конструкции обогащают синтаксическую систему, так как в нее входят новые структуры, которые становятся стилистически нейтральными, но конструктивно отличаются от своего устного прототипа. Многие виды экспрессивных конструкций встречаются как в экспрессивном употреблении, так и в нейтральном, ибо на смену экспрессивному значению приходит значение, противопоставленное разговорному, даже книжное.
Выделение трех ступеней вхождения устных синтаксических конструкций в синтаксическую систему литературного языка демонстрирует динамический аспект русского экспрессивного синтаксиса. Указанная динамика, однако, не столько диахроническая, сколько синхронная, ибо в современном состоянии русского языка представлены все ступени вхождения устных конструкций. Деривация, отмеченная для конструкций экспрессивного синтаксиса, связана как с синтаксисом устной речи, так и с нейтральными стилями современного литературного языка.
Для демонстрации динамического аспекта экспрессивных синтаксических конструкций (в узком понимании этого термина) проследим судьбу отдельных устных конструкций, вошедших в литературный язык (мноше из синтаксических экспрессивных конструкций уже достаточно описаны, и нет надобности излагать этот материал даже в статическом плане).
 
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.    Арутюнова Н.Д. О синтаксических типах художественной прозы//Общее И романское языкознание. М., 1972.
2.    Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение. Бытийный тип: структура и значение. М., 1983.
3.    Балла Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.
4.    Вандриес Ж. Язык. М., 1937.
5.    Ванников Ю.В. Синтаксис речи и синтаксические особенности русской речи. М., 1979.
6.    Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.
7.    Виноградов В.В. Стиль «Пиковой дамы»// О языке художественной прозы. М., 1980.
8.    Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М., 1980.
9.    Вопросы языка современной русской литературы. М., 1971.
10.    Востоков В.В. Об экспрессивных, эмоциональных и субъективно-модальных значениях в предложении//Проблемы лексикологии и семасиологии русского языка. М,, 1977. Лингвистический сборник. Вып. 9.
11.    Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в язы- ке//Сборник статей по языкознанию. М., 1958.
12.    Гастилене Н.А. Экспрессивность как одна из языковых функций//Сб. научных трудов/МГПИИЯ им. М. Тореза. 1972. Вып. 65.
13.    Девкин В.Д. Псевдоэкспрессия//Обц«е и частные проблемы функциональных стилей. М., 1986.
14.    Забурдяева В.И. О ритме русской прозаической речи //Вопросы русского и общего языкознания. Ташкент, 1979.
15.    Золотова Г.А. О перспективах синтаксических исследований//АН СССР. Сер. яз. и лит. 1986. Т. 45. № 6.
16.    Ильенко С.Г. Функционирование предложения в тексте//Функционирование синтаксических категорий в тексте. Л., 1981.
17.    Ковтунова И.И. Стилистические варианты словорасположения в языке художественной прозы//Рус. яз. в нац. школе. 1969. № 4.
18.    Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.
19.    Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М., 1976.
20.    Лаптева О.А. Фотография ли?//Рус. речь. 1968. № 4.
21.    Матезиус В. Язык и стиль//Пражский лингвистический кружок. М., 1967.
22.    Полищук Г.Г., Сиротинина ОБ. Разговорная речь и художественный диалог//Лингвистика и поэтика. М., 1979.
23.    Попов А.С. Изменение в употреблении номинативных предложений//Развитие синтаксиса современного русского языка. М., 1966.